В молодости Гумилёв, романтик и путешественник, в стилистике и образе своём мог напомнить англичанина Киплинга, но к годам зрелого расцвета Николай Степанович в своём творчестве засверкал и новыми красками, в том числе фантазиями и тревожными снами в духе сравнительно недавно возникшего сюрреализма, который поначалу появился во французской поэзии ( Бретон, Элюар, Арагон), а уже потом проник в живопись. Особенно сильно эти нотки (но на свой лад – с характерной русской образностью и тревожным ожиданием смерти) проявились в последнем сборнике поэта, вышедшем в год его расстрела («Огненный столп», 1921).
